Цэнтралізаваная бібліятэчная сістэма горада Віцебска

В получасе езды от Хатыни находится мемориальный комплекс «Дальва». Он построен на месте деревни, которую постигла похожая трагическая участь — 19 июня 1944 года фашисты сожгли её вместе с жителями.

Деревня Дальва известна с конца XVII века. До советского периода она несколько раз меняла владельцев, а в 1930 году Дальва вместе с несколькими соседними деревнями образовала колхоз имени Демьяна Бедного. С самого начала Великой Отечественной войны деревня оказалась в тылу врага. Мужчины ушли на фронт или в партизаны, в Дальве же остались лишь старики, женщины и дети.

Ранним утром из леса со стороны соседней деревни Жердяжье выехали крытые грузовики с карателями и остановились на окраине Дальвы. Плотным кольцом нацисты окружили деревню, а затем, подстегивая криками и прикладами, согнали всех жителей на окраину и заперли в доме Василя Кухаренка. После этого каратели бросили в дом гранату и подожгли его. Тех, кто пытался выбраться через горящую крышу, нацисты расстреливали из автоматов. Расправившись с мирными жителями, палачи подожгли деревню с двух сторон. В Дальве в тот день погибло 29 детей, 13 женщин и 2 мужчин. Не все из погибших были местными жителями — Юзик Гринь и Ольга Фалькович по трагической случайности гостили в Дальве именно тогда, когда фашисты учинили свою расправу.

13-летний Николай Гирилович — единственный выживший житель уничтоженной деревни. Спасло его то, что он просто не был в поселке, а с самого утра пас коня вдали от Дальвы. Приятный летний день был прерван внезапным звуком взрыва и стрекотом автоматной очереди — над деревней поднимался столб густого черного дыма. Коля побежал в ту сторону и с пригорка увидел, что горел крайний дом, в котором жила семья Василия Кухаренка. По дороге к своему дому он заметил что загорелся и дом Кастуси Бутвиловской — этот дом находился на противоположном краю деревни. Коля Гирилович видел как фашисты садились в свои машины и уезжали, как дома занимались пламенем один за другим.

«Я спасся чудом. Незадолго до этого мой отец поймал в лесу одичавшую лошадь. Председатель колхоза до войны, он думал о восстановлении хозяйства. "Сгодится для начала", - решил, видно, глядя на исхудалую клячу. Прятал ее в лесу, подальше от фашистов.

Мать в день, когда Дальву сожгли, подняла меня еще затемно. Пошли к отцу, я должен был попасти лошадь, пока он поест. Родители вернулись домой, это был последний раз, когда я их видел. Вскоре началось... Я услышал взрыв, увидел, как над деревней поднимается столб дыма. После выстрелы, автоматная очередь - я еще не знал, что это гитлеровцы добивали тех, кто пытался вырваться из пламени... Я прибежал огородами, через рожь — двери в доме открыты, летает пух от подушек, разбитое стекло, а на столе ложки разложены, — вспоминал тот страшный день Николай Гирилович. — Выбежал из дома — никого вокруг, только из-за дыма увидел в конце деревни две крытые машины. Я думал, что они забрали людей. Но нет, односельчане уже догорали... 44 человека сгорело в хате на окраине: двое мужчин - мой отец и дед, 13 женщин, 29 детей, среди них мать и трое моих младших братьев.

Маму узнал по золотым зубам — у нее единственной на всю деревню были такие. Она вместе с одним из сыновей лежала в стороне от сгоревшего дома: видимо, удалось вырваться, но их все равно постигла вражеская пуля. Десять дней и ночей дальвинцы лежали под открытым небом — цепи отступавших немцев тянулись и тянулись через уже мёртвую деревню, что не давало возможности похоронить покойников. Немцы жестоко карали любого, пришедшего на пепелище похоронить погибших.

Только 29 июня 1944 года, когда район был очищен от фашистов, в Дальву пришли партизаны и люди из окрестных деревень - в основном женщины и старики. Обгорелые, искореженные трупы укладывали в огромный гроб, который тут же сделали. Узнавали погибших не по лицам - по остаткам одежды, обуви. Гроб опустили на веревке в яму. Моей Дальвы не стало. Не осталось в живых почти никого из земляков, кроме разве тех, кому посчастливилось вернуться с фронтов и из концлагерей. А я ежегодно бываю в местах, где прошло мое детство, прохожу по бывшей улице, припоминаю, где стояли хаты...» 

Если к мемориализации хатынской трагедии было приковано внимание высшего руководства страны (Хатынь должна была стать символом всех уничтоженных в годы Великой Отечественной войны населенных пунктов Беларуси), то памятник в Дальве возводился на общественных началах. Этот небольшой населённый пункт мог так и остаться только на довоенных картах, в архивах или в памяти жителей соседних деревень, если бы не Николай Гирилович.

Он внёс огромный вклад в увековечивании памяти о трагедии родной деревни. Во многом благодаря его стараниям братская могила с тремя крестами и деревянной оградой сначала обзавелась железной оградой и бетонным надгробием, затем — обелиском. 15 июля 1973 года на этом месте был торжественно открыт мемориальный комплекс «Дальва».

Также нельзя не упомянуть и книгу «Дальва — сестра Хатыни» авторства Николая Петровича Гириловича, впервые изданную в 1977 году. Тот ужасный летний день, когда случилась трагедия, Николай Гирилович называл черным понедельником. Он много обдумывал его, прокручивал до мелочей и часто задавался вопросом: почему он остался жив, почему не оказался рядом со своей семьей в том костре? И сам же находил ответ: «Господь оставил мне жизнь, чтобы было кому рассказать...» Да и рассказал, на весь мир озвучил трагедию Дальвы, о которой мы, современное поколение, не имеем права забыть.

Поворот на Дальву находится на 77-ом километре трассы Минск-Витебск, в 20 километрах от печально известной Хатыни. Центральным объектом Дальвы является четырёхметровая скульптура женщины с застывшими глазами, к которой в страхе прижался мальчонка. За ними из земли восстают три обугленные чёрные балки, символизирующие дом (а вернее его остатки) Василия Кухарёнка, в который были согнаны и сожжены все жители деревни. Справа от центральной скульптуры находится памятная стена с именами всех погибших. Две самые популярные фамилии в Дальве Буцвиловские (12 человек) и Гириловичи (17 человек). От памятной стены в сторону уходит вымощенная бетонной плиткой дорожка (центральная улица деревени), вдоль которой по обе стороны высажены 44 берёзы в память о погибших.

Всего в Дальве было двенадцать хат. На месте пяти из них установлены бетонные венцы срубов, а на ступеньках у порогов разбросаны различные вещи из быта: плотницкие инструменты, детские куклы, учебники, клубки ниток и т.д. Они напоминают о том, что когда-то здесь тоже жили люди и их волновали те же мирские проблемы, что и нас сегодня. Проект мемориала стал дипломной работой молодого скульптора Владимира Теребуна, ученика Андрея Бембеля, который спустя много лет если не превзошел, то стал рядом со своим учителем. На строительстве работало много молодежи. Торжественное открытие состоялось 15 июля 1973 года. Наверное, именно тогда Дальву стали называть «сестрой Хатыни». Память о жителях деревни также увековечена на мемориальных плитах Хатынского некрополя. Деревня Дальва – последняя из сожженых деревень Беларуси. Сегодня это историко-культурная ценность, символ памяти о безвинно погибших мирных жителях, деревня-памятник.

Николай Петрович до последнего дня изучал историю родной деревни. Несколько последних лет работал в архивах, с гордостью показывал приличную стопку ксерокопий документов XVIII - XIX веков и с удовольствием рассказывал историю Дальвы. Сегодня Николая Гириловича уже нет в живых, но дело его живет. Ежегодно его жена и дочь приезжают в Дальву, чтобы склонить головы и принести цветы тем, кто стал участником трагедии небольшой белорусской деревушки.